Известный японский архитектор Кисе Курокава, разрабатывая Генплан Астаны, недооценил возможностей молодой казахстанской столицы и не ожидал столь стремительного ее роста. Спустя годы расчеты...
Известный японский архитектор Кисе Курокава, разрабатывая Генплан Астаны, недооценил возможностей молодой казахстанской столицы и не ожидал столь стремительного ее роста. Спустя годы расчеты знаменитого Мастера приходится исправлять и корректировать. От прежнего проекта, признаются отечественные зодчие, осталась лишь великая идея — создать идеальный город XXI века. Непосредственный участник тех и нынешних событий, замначальника мастерской Научно-исследовательского проектного института Генплана Астаны, почетный архитектор Аманжол Чиканаев согласился рассказать нашим читателям, как все это было, и что ждать в будущем.
— Аманжол Шаймерденович, давайте вернемся в то недалекое прошлое, когда принималось решение о переносе столицы, какие задачи тогда ставились перед Вами?
— Изначально конкурс на разработку эскиза идеи по развитию столицы был организован среди казахстанских архитекторов. Из 17 творческих коллективов победила группа специалистов из Алматы и Целинограда. Однако, представленный вариант не был одобрен президентом, так как, по его мнению, он не отвечал требованиям последних стандартов XXI века. Нурсултан Назарбаев решил объявить международный конкурс. А нам поручил заниматься подготовкой города к переносу столицы.
Мы занялись разработкой проектов локальных застроек. Это отдельные кварталы, микрорайоны, в общем, — реконструкция. Перед местными архитекторами была поставлена четкая задача — разместить министерства и ведомства, при этом не трогая свободные территории, на которых в последующем будут построены проекты победителей международного конкурса.
В течение двух лет мы интенсивно работали над реконструкцией центральной части города. Думали над тем, как без лишних затрат использовать уже имеющиеся здания. Нам надо было где-то разместить переехавших госслужащих и их семьи. Ни для кого не секрет, что в то время город не отвечал тем требованиям, которые предъявляются столице. Объектов культурно-бытового, сервисного обслуживания практически не было. О чем говорить, если в городе было всего три ресторана! Госслужащим и прибывшим архитекторам элементарно негде было пообедать. Работали по 18-20 часов в сутки, вот такая была ситуация (улыбается). Благо в то время рабочая сила была местная. Ведь, в городе было два университета: инженерно-архитектурный и аграрно-технический.
— Расскажите, как проходил международный конкурс, по какому принципу приглашались архитекторы?
— Все просто. Мы знали рейтинг архитекторов с мировым именем, но приглашали тех, кто работал именно в области градостроительства. Я тоже входил в оргкомитет. Были эксперты из ближнего и дальнего зарубежья. Первые — больше любили местные рестораны, а вторые — стремились любым способом заполучить заказ (смеется). В конкурсе участвовало 47 творческих коллективов. Всем выдавались задания. Одни приезжали сюда, другие делали запросы по интернету. Для исключения субъективной оценки жюри тоже было международным. До финала дошло три проекта. Первым был эскиз известного японского архитектора — Кисе Курокавы, второй — казахстанских архитекторов и третий — российских специалистов. И из этих проектов право выбора было предоставлено президенту, как основателю идеи переноса столицы.
— Почему президент выбрал проект японского архитектора? Что особенного было в его концепции?
— Потому что в нем была заложена очень сильная концептуальная идея. Его суть заключалась в том, что в XXI веке города нужно строить в соответствии с новой философской доктриной. Город должен быть симбиотичным, метаболичным. Как видите, он применял термины, заимствованные из биологии. Одним словом, город надо рассматривать с точки зрения тех глобальных процессов, которые происходят на планете.
О каких процессах идет речь? Произошла промышленная революция. Это, свою очередь, привело к демографическому взрыву. Если в начале XX века на Земле был 1 миллиард 600 миллионов человек, то уже к его концу население увеличилось до 6, а сейчас на планете проживает 7 миллиардов человек. Бурно начали расти города, появились новые поселки, районы. Разрастаясь, они стали сливаться друг с другом, как раковые клетки. Урбанизированная среда подавила собою луга, поля, леса, реки и все остальное.
Вспомните, человек всегда считался венцом природы. Даже у ученого Менделеева был такой лозунг — «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их — наша задача». Однако, как оказалось, борясь с окружающей средой, человек губит среду своего обитания. Людям со временем перестало хватать самой природы, а именно чистой воды, зелени, воздуха! А глобальные процессы изменения климата уже запущены. И вот в 50-60-х годах прошлого столетия впервые о строительстве городов, в которых было бы много зелени, заговорили тогда еще молодой архитектор Кисе Курокава и его учитель Кензо Танги.
Они предложили идею сохранения природы, и именно метаболичного градостроительства. При этом метаболизм они понимали не как обмен веществ, а как возможность непрерывного роста и развития, так как город не может застыть в одном положении. То есть, он не должен замыкаться в какие-то красивые геометрические фигуры. Но к концу XX века все начали понимать, что и этой теории для сохранения природы не хватает. Процессы деградации природной среды набрали такие обороты, что нужно говорить о новой идеологии. Тогда появилась теория симбиотичной архитектуры градостроительства.
Симбиоз — это сожительство разных видов организма. А симбиоз в понятии Курокавы — это симбиоз урбанизированной и природной среды. И если не учитывать возможности взаимовлияния этих двух организмов, то может произойти катастрофа. Так вот, недостаток работы отечественных архитекторов заключался в том, что они подошли к Генплану чисто эстетически, композиционно.
Они взяли русло реки, как композиционную ось. Вокруг нее справа и слева окружили комплексами красивых многоэтажных домов. Перекинули всякие мостики. Курокава и говорит: что вы делаете? Вы вот эту маленькую речушку, которая является жизненной артерией огромного региона, хотите загадить? Город ваш уничтожит её в течении 2-3 лет!
И президент на это обратил внимание. По сути, Курокава предлагал новую философию. Поэтому именно он получил право разрабатывать Генеральный план столицы. Два года он трудился над ним, и в 2001 году 15 августа документ был утвержден правительством.
— Почему спустя всего год после принятия Генплана его пришлось корректировать, что пошло не так?
— Потому что Кисе Курокава ошибся в самом главном — прогнозе основного базового показателя — численности населения города. В основе Генерального плана должны быть базовые показатели. Именно по ним делаются прогнозы на будущее. Представьте себя на месте Курокавы. Он приехал из благополучной Японии. Это высокотехнологичная индустриальная держава. На дворе 1998 год: у нас улицы темные, грязные, по ним иногда пробегают автомобили советских марок, свет отключают веерно, население 270 тысяч. Какой прогноз он должен сделать? Первый базовый показатель — это численность населения, а от населения идет все остальное. Сколько домов, сколько детских садов, школ надо построить. Сколько энергетических мощностей необходимо, воды и так далее.
Я как раз был свидетелем его спора со своими сотрудниками. На 2030 год он предлагал учесть 1 миллион человек. На что его коллега голландец возразил: «Да вы что, какой миллион, такого никогда не будет!». В итоге остановились на 800 тысячах. Они просто-напросто взяли аналог переноса столицы из других стран и применили его по отношению к нашему городу.
Я же им говорил, что развитие города будет зигзагообразным. Первоначально мощный взлет, потом какая-то стабилизация. А обосновывал я свои прогнозы тем, что мы после развала СССР переживаем очень трудный экономический период. Много людей, которые сейчас в провинции не имеют работы, будут стремиться туда, где есть возможность существовать. Если же мы будем развивать периферию, произойдет стабилизация. Однако, японский архитектор продолжал стоять на своем. Он утверждал, что мы не сможем так быстро развить экономику и обеспечить рабочие места.
На 2010 год он прогнозировал около 400 тысяч населения, а в 2002 году у нас уже было 500 тысяч, сегодня мы перевалили отметку за 730! Все оказалось не тем. Поэтому пришлось все переделывать. Мы вначале пытались что-то подкорректировать, не задевая самолюбие Мастера. Но уже к 2004 году заговорили вслух, что это никуда не годится.
Город развивался стремительными темпами, и уже в 1999 году Юнеско обратило на нас внимание и присудило столице звание «Города мира»! Следует сказать, что все это произошло благодаря тому, что наш президент собрал в кулак все строительные мощности республики, которые простаивали в областях. Из-за нехватки средств строили только то, что нужно было для существования столицы. Это офисные здания и сооружения, объекты сервиса, жилье для передислоцированных госслужащих.
Глава государства поручил акиму города раздать первые этажи всех зданий предпринимателям. Таким образом, за пару лет частники открыли в них салоны, кафе, рестораны, магазины, медцентры, в общем, все, в чем нуждалась столица. Город преобразился. Это привлекло внимание мировой общественности и, самое главное, инвесторов. Иностранцы почувствовали, что здесь можно заработать!
Мы вначале боялись отказывать, давали все, что они попросят. Запросили возле реки автозаправку построить, хотя по экологическим, санитарным нормам не положено, мы им дали. Стройте, но, правда, потом снесли. А через пару лет видим, что у нас в приемной толпа инвесторов. Все хотят брать участок, строить. У людей появились деньги, а вместе с ними и собственные автомобили. Улицы, которые спроектировал Курокава, оказались узкими, не рассчитанными на современные транспортные потоки. Архитектор не предусмотрел ни одной многоуровневой развязки. Он же думал, что все будет развиваться постепенно, медленно. В новом откорректированном Генплане мы все это постарались учесть. В прошлом году его утвердили.
— У Вас было время, для того чтобы изучить и осмыслить все проблемные моменты в Генеральном плане Астаны, какие решения с учетом старых ошибок предложили местные специалисты? Что нового Вы внесли в проект?
— Все крупные города мира страдают одной и той же болезнью. Со временем сосуды всех живых организмов забиваются шлаками, так же и город. Улицы — это его жизненные артерии. Если мы их неправильно запроектируем, то они будут отмирать. Я говорю о транспортной проблеме. К ней мы еще вернемся. Как вы знаете, изначально Курокава заложил идею экокоридоров. Через центр города протекает река, вдоль нее с двух сторон лента парков. И эта лента выходит за пределы города. Но когда мы увидели, что наш эко-коридор выходит в пустую степь, решили эту идею усовершенствовать.
Президент предложил создать вокруг столицы лесопарк, чтобы люди имели возможность отдыхать возле города. Леса будут защищать нас от летних суховеев, зимних буранов, создавать внутри города микроклимат. Сегодня лесами засажено 45 тысяч гектаров. И это в нашей сухой степи! Вырастить столько леса очень сложная задача. Таким образом, в лесостепной зоне появилась флора и фауна, которая нехарактерна для степи. В этом и заключается симбиоз. В XXI веке мы первые говорим о том, что недостаточно просто сохранять природу, строительство самих городов должно сопровождаться дополнительными затратами на возрождение природы. Город должен помогать природе возродиться. В этом заключается новизна нашего откорректированного проекта.
Вернемся к транспортной проблеме. Всю систему по транспортной части мы пересмотрели, от Курокавы там мало что осталось. Мы расширили проезжую часть. Создали идею строительства скоростного транспорта, который должен был связывать город с аэропортом и железнодорожным вокзалом. Предусмотрели второй ЖД вокзал. Замкнули кольцом магистральной улицы непрерывного движения центральную часть.
Вы знаете, что вокруг города разрастаются поселки. В основном их население работает в городе. Каждый день они и совершают маятниковую трудовую миграцию. Получается, что самые напряженные, нагруженные трассы — вокруг Астаны. Мы нашли решение этой проблемы, предусмотрев пересадочные станции. Представьте, человек приехал на своей машине, зачем ему ехать на ней же дальше в центр. Он может пересесть на общественный транспорт. В проекте все эти перевалочные станции есть.
Также мы предлагаем дать приоритет развитию общественного транспорта, который будет двигаться точно по расписанию и перевозить в десятки раз больше пассажиров, чем легковые автомобили. Для этого предусмотрели на улицах специальные полосы для движения общественного транспорта. Тогда не будет этих «пробок».
Второе — с приходом научно-технического прогресса человек избавляется от физического труда. Но возникает другая проблема — гиподинамия. Человек становится тучным, мало двигается. Я был в Англии, Германии, во Франции — там установлена специальная полоса для движения велосипедистов. Мы предусмотрели сеть велобанов. Человек при желании сможет взять велосипед на прокат и, проехав до нужного места, снова сдать его. А зимой эти велобаны можно будет использовать для лыжных прогулок и пробежек.
Все это мы предусмотрели.
— Что еще вы можете предложить миру?
— Мы хотим, чтобы Астана была не просто столицей Казахстана, а стала одним из центров культуры, сотрудничества, взаимодействия всех стран евразийского континента. Для этого необходимо, чтобы город действительно стал привлекательным.
Не всегда мысль лежит на поверхности, зачастую ее надо искать глубже. Нас порою критикуют, зачем вы строите развлекательные центры? Мы отвечаем, для того чтобы привлечь людей! Для того, чтобы сюда пришли туристы, инвестиции на эти объекты надо выделить среди остальных. Поймите, у нас ведь нет исторических достопримечательностей, памятников архитектуры древности, но мы можем создать новое. И к нам будут ездить так же как в Куала-Лумпур, чтобы посмотреть на небоскребы-близнецы или в Париж на Эйфелевую башню. Для этого не надо жалеть денег.
К примеру, мы строим медицинские кластеры, где самые передовые методы лечения. Целый микрорайон отвели под них. Это ведь, не только для того, чтобы лечить население города и страны, но и для того, чтобы к нам приезжали из заграницы, так же как и в Китай. Мы хотим, чтобы наш город стал одним из признанных центров науки на континенте, наряду с Оксфордом, Кембриджем, МГУ, чтобы сюда приезжали учиться студенты отовсюду. Такой пример уже есть, это «Назарбаев университет». Сегодня мы создаем кадровую основу, инновационного развития страны, для разработки новых технологий.
— Аманжол Шаймерденович, скажите Генеральный план застройки Астаны отличается от других, например, советского времени?
— Отличие в чем заключается. В том, что мы живем не в такой плановой экономике, которая была при СССР. Сегодня рыночное время. Мы должны создавать условия для инвестиций. Например, для того чтобы у нас построили «Хан Шатыр», необходимо было провести сильную мотивацию. На сегодняшний день мы можем говорить лишь о тех объектах, на которые инвестиции уже пришли. Если мы говорим об архитектуре, то президент ведь не зря на каждый значимый объект объявляет международный конкурс. И при этом говорит нам: «Участвуйте». Нас он как щенят бросает в реку. Выплывешь — выживешь, не выплывешь — значит сам виноват! Мы участвовали в конкурсе с мастерами мировой архитектуры. В такой борьбе среди нас обязательно появится человек, который будет признан всем миром. И по его произведениям будут говорить о казахстанской архитектуре.
— А какие из существующих объектов построены по эскизам отечественных специалистов?
— Очень много объектов. Резиденция президента, братья Арапбай и Байгутты Тортаевы, Байтерек — идея президента, но доработал ее Акмурза Арыстанбеков, новая мечеть Хазрет Султан — проект Сагындыка Джамбулатова. Особенно радует своей креативностью молодежь, которая овладела компьютерной графикой. Например, я до сих пор пользуюсь допотопной техникой — работаю карандашом, линейкой, циркулем (смеется)…
— Как отзываются об облике Астаны специалисты? Ведь столица сегодня разнолика, нет общего стиля, присутствуют идеи разных архитекторов?
— Курокава предлагал застраивать город в одном стиле, который он назвал абстрактным символизмом. Идея заключается в том, чтобы отображать в архитектуре все характерные формы и элементы, присущие казахской культуре. Он называл полумесяц, купол и так далее. Возникает вопрос: как мы будем на практике реализовывать его идею? Будем говорить Норману Фостеру — слушай, оставь свой хай-тек, сделай нам в стиле абстрактного символизма. Наша идея заключается в том, что мы создаем не только столицу Казахстана, но и один из центров культуры и сотрудничества стран Евразии. Как это можно сделать? Соединив достижения Запада и Востока. Пусть в застройке Астаны участвуют выдающиеся мастера Европы и Азии. При этом задачей градостроительного совета будет отбор тех проектов, которые гармонично впишутся в наш ансамбль, украсят наш город, придадут ему неповторимый облик.
— Самый наболевший вопрос. Как дальше будет развиваться пригородная зона?
— Это особенная тема. Конечно, с решением этого вопроса мы запоздали, но, тем не менее, еще не поздно. Люди стремятся в столицу, но не имея возможности приобрести квартиры в городе, покупают участки в поселках, которые расположены рядом. Кому-то это показалось хорошим явлением. В результате появилась программа развития агломерационных ресурсов пригородной зоны. Вокруг столицы создавать крупные поселки, города. Но с самого начала вся эта идея была химерой. Тысячи участков раздали, не обеспечив людей всем необходимым. У народа в поселках работы нет, значит, они все будут работать в городе. А в городе есть для них места?
Вторая проблема. Поселки разрастаются, но не обеспечены водными ресурсами, не решены вопросы водоснабжения. Откуда они будут воду брать, если для столицы Вячеславское водохранилище на пределе работает. У нас ограниченные запасы воды в разведанных месторождениях. Если бы они были, мы бы их подключили к городу. Значит, опять будет проблема.
Третья проблема — обеспечение объектами социально, культурно-бытового назначения. Все думают только о том, чтобы взять участок земли и «слепить» на нем свой дом. Инвесторов, желающих строить школы, детские сады, поликлиники не видно. Бюджетные возможности строительства объектов социального и культурно-бытового назначения не успевают за темпами роста численности населения.
В прошлом году, для того чтобы эти поселки не превратились в источники социальной напряженности, правительство вынуждено было принять решение о разработке комплексного плана социально-экономического развития пригородных поселков и выделении бюджетных средств. Потому что в этих поселках ничего нет. Зачем мы создаем себе головную боль? На сегодняшний день мы решаем вопросы водоснабжения, теплоснабжения, водоотведения, реконструкции улично-дорожных сетей, строительства культурных, социально-бытовых объектов в этих близлежащих поселках за счет бюджетных средств, которые можно было бы направить на решение других, более насущных задач.
— Вы говорите, что участки не должны были раздаваться, а что Вы изначально планировали сделать с этими территориями?
— Мы хотели сделать там лесопарковый пояс, места отдыха населения. А на этих участках теперь стоят поселки. Мы хотим создать вокруг города продовольственный пояс. То есть на ближайших плодородных землях вокруг города должны производить и выращивать скоропортящиеся продукты. Это мясо, молоко, овощи, фрукты, а вместо этого мы создаем вокруг столицы спальные микрорайоны.
— А что делать тем людям, которые там уже живут?
— Уже ничего не поделаешь, столько участков раздали! Первое, что я сделал, занимаясь Генпланом пригородной зоны, установил ее точные границы. В каком радиусе с городом есть тесная культурно-социальная связь. Установил особые правила регулирования градостроительной деятельности. Отменил все ранние разработки генеральных планов, которые предусматривали 40, 60 тысяч населения. Это ничем не обосновано! Просто кому то было выгодно изменить целевое назначение участков сельхозугодий под индивидуальное строительство. Открытым текстом можно говорить, что это — коррупция! Это все создает проблему для развития города.
Взамен я предложил другую идею. Агломерация должна располагаться на расстоянии 80-100 километров от города. Точки роста должны быть на расстоянии, превышающем маятниковую миграцию. Человеку за 80-100 км утром и вечером будет невыгодно ездить в город. Инвестиции надо направлять в тот же Атбасар, Акколь, Шортанды, Ерейментау. Чтобы там появились заводы, фабрики по выработке сельхозпродукции, по переработке шерсти, шкур, кожи. Все это оттянет миграционные потоки. Эти села оживут, и люди перестанут сюда стремиться.
— А внутри города есть свободная земля под ИЖС?
— На территории города 810 гектаров кв. км. Имеется резерв для развития приусадебного строительства. Этого хватит, чтобы разместить здесь 2-3 миллиона людей. Сейчас мы вынуждены объявить мораторий на выделение земельных участков под усадебное строительство на территориях города, не обеспеченных инженерными сетями и дорогами. Потому что не хотим, чтобы город застраивался так, как это происходит сейчас в пригородной зоне.
— И последний вопрос, какой потенциал имеется у города для роста?
— У города огромный потенциал для территориального роста и развития. Я вам приведу такой пример. В Москве, площадь которой 1200 кв. км живет 11 миллионов человек, а в Астане мы на 2030 год прогнозируем рост численности до 1 млн 250 тыс. И это на площади 710 кв. км.
Беседовала
Гульдарай Касымова
Информационная служба www.kn.kz