Кризис сошел на нет или мы просто привыкли жить в его условиях, принимая их как неизбежную реальность? Экономика застыла на пресловутой точке бифуркации, и теперь предстоит рост или новая волна отбросит назад? Эти вопросы все еще горячо обсуждаются в обществе.
Кризис сошел на нет или мы просто привыкли жить в его условиях, принимая их как неизбежную реальность? Экономика застыла на пресловутой точке бифуркации, и теперь предстоит рост или новая волна отбросит назад? Эти вопросы все еще горячо обсуждаются в обществе. Отбросив эмоции, посмотреть на ситуацию, исходя из показателей ушедшего года, предлагает глава Национального банка Григорий МАРЧЕНКО.
– Если вспомнить ключевые итоги, то, согласно официальным данным, рост экономики Казахстана в 2009 году составил 1,1%, рост промышленности – 1,7%. При том что прогнозы на старте прошлого года были весьма пессимистичными. Сегодня эксперты сходятся в том, что позитивный результат во многом обеспечен своевременно принятыми антикризисными мерами. Эффективность действий Правительства, Нацбанка и АФН, подводя итоги очень непростого года, оценил в Послании народу Глава государства: «Мировой финансово-экономический кризис повлиял на темпы роста экономики, но не остановил наше развитие. Накопленный экономический потенциал обеспечил нам устойчивость в труднейших кризисных баталиях последних трех лет. Мы защитили финансовую систему страны, спасли системообразующие банки. Мы оказались в «группе прорыва» стран с положительными темпами роста. Валовые международные резервы и активы Национального фонда уже сегодня превысили 50 млрд. долларов и возросли за последние десять лет более чем в 25 раз. Важно отметить, что в прошлом году мы потратили часть средств, а сегодня объем фонда больше, чем в декабре прошлого года». И сегодня первоочередная задача экономики – подготовка экономики к посткризисному развитию. Значит, закрываем страницу борьбы с кризисом, в том числе эмоциональный аспект ее восприятия?
– Эмоций стало меньше, и можно спокойно об этом поговорить, поскольку упреков – высказанных и не высказанных, действительно, накопилось много, – соглашается глава Нацбанка. – То, что они в большинстве своем являются эмоциональными, экономически необоснованными или финансово неграмотными, это очевидно. В частности, остается вопрос: зачем делали девальвацию? И даже сегодня еще есть мнение, что ее можно было не проводить. Но это – заблуждение.
– Григорий Александрович, если честно, то некоторые меры, особенно февральская девальвация, год назад казались очень жесткими, болезненными, необоснованными.
– Вспомним, что ей предшествовало? Цены на сырье, которое является нашей основной статьей экспорта и существенной частью экономики, падают в два-три раза. Осенью 2008 года страны-соседи девальвируют валюту: Россия – на 50%, Украина – почти на 60%. В январе 2009 года наше промышленное производство за месяц падает на 18%. Из этого сокращения более двух третей – те отрасли, которые конкурируют с дешевым российским или украинским импортом. Все это мы уже проходили в 1998–1999 годах! Тогда у нас тоже, вроде, не было внутренних причин для девальвации. Но произошел дефолт в России. Случилась резкая девальвация, и все российские, украинские, белорусские товары, резко подешевев в долларовом исчислении, хлынули на наш рынок. Они были намного дешевле отечественных товаров, которые по цене не могли с ними конкурировать. В итоге у наших предприятий возникли проблемы: вначале они начали переходить на работу в одну смену, потом стали отправлять людей в неоплачиваемые отпуска…
Многим финансистам выход в январе-феврале 1999 года виделся только в девальвации. Хотя я лично тогда не был ее сторонником. В тот период я был членом рабочей группы, и мы выступали против девальвации, считая, что можно решить эти вопросы методами налоговой, таможенной политики государства. Не получилось. И Нацбанк ввел свободно плавающий обменный курс в апреле 1999 года.
В январе 2009 года были и схожие факторы, и другие обстоятельства. Например, только за этот один месяц чистая покупка долларов населением в обменных пунктах составила два миллиарда долларов! Для нашей системы это абсолютный рекорд.
Кроме того, за тот же месяц переток депозитов из тенговых в валютные составил 3,8 млрд. долларов. То есть все понимали, что происходит, и начался массированный уход в доллары. Эти факторы ясно говорили о том, что девальвация была абсолютно неизбежна. Вопрос состоял лишь в том, как это сделать. Но то, что именно мне пришлось это сделать через неделю после вступления в должность, не говорит о том, что я пришел с готовой схемой. К этому решению, повторю, подвела реальная ситуация.
– Была ли альтернатива реализованной схемы, например, постепенная девальвация, как в соседней России?
– Падение промышленного производства, массовая скупка долларов и переток тенговых депозитов в валютные ясно говорили, что девальвацию нужно было делать раньше и что мы уже опаздываем. С точки зрения экономической теории ее нужно было проводить еще в октябре, когда упали цены на сырье. Так произошло, например, в Австралии, Канаде, Норвегии. Эти страны, как и Казахстан, являются экспортерами сырья. Там курс национальной валюты буквально за несколько недель упал на 26% в Австралии, на 28% – в Канаде и на 40% – в Норвегии. Был и второй вариант: с середины ноября проводить девальвацию параллельно с Россией. Ни первый, ни второй вариант не были сделаны. Поэтому единственным выходом в феврале 2009 года было проведение одномоментной девальвации.
– Считается, что в ее результате наиболее пострадавшей стороной стали вкладчики – физические лица, хранившие сбережения в тенге…
– По данным Нацбанка, казахстанские депозиторы переложили в валютные вклады за четыре месяца (ноябрь 2008-го – февраль 2009-го) 20% сбережений, а в России, несмотря на постепенность девальвации, – 18%. То есть наши люди переложили денег больше: все, кто хотели защитить сбережения, это сделали до девальвации. При этом у нас не было утечки вкладов населения. А в России была: 300 млрд. рублей покинули банковскую систему, хотя потом и вернулись. Хочу также напомнить, что последнее десятилетие Нацбанк постоянно говорит о том, что нельзя все сбережения хранить в одной корзине. Нужно разделить накопления в пропорции 50 на 50. И тогда курсовые колебания им будут не страшны. Вкладчики, которые придерживались этого правила, не пострадали при девальвации.
Если же сравнивать схемы проведения девальвации, то давайте это делать по их результативности. В Казахстане по итогам года отмечался пусть и небольшой, но рост ВВП, в России – падение на 7,9%. Инфляция в соседней стране составила 8,8% в 2009 году. В Казахстане – 6,2%. Это в полтора раза ниже по сравнению с показателями 2008 года (9,5%). Хотя, напомню, что некоторые, наиболее пессимистичные «эксперты» обещали нам инфляцию на уровне 25%. Не оправдались и прогнозы таких же «экспертов» по второму витку девальвации. Они пугали население тем, что доллар будет стоить 180 тенге. Подобные прогнозы еще можно и сейчас услышать, но если «эксперты» регулярно ошибались раньше, то почему люди им должны сейчас верить?
Думаю, важный урок минувшего года в том, что Нацбанк, публично обозначив свою политику, ее придерживался: все, что мы обещали, мы исполнили. Нацбанк обозначил коридор и его выдержал. Причем коридор в реальности был даже уже установленного. Мы обещали, что не будет большой инфляции, и не допустили этого. Мы сказали, что будет небольшой рост ВВП, и он был. Правда, больше, чем мы планировали. Мы сделали все правильно, и все наши прогнозы подтвердились.
Я считаю полностью восстановленной ситуацию и с золотовалютными резервами (ЗВР) Казахстана: совокупный золотовалютный актив (ЗВА) страны сейчас составляет 52,7 млрд. долларов. Но это больше, чем до кризиса, несмотря на то, что на антикризисные меры мы потратили 10 млрд. долларов из Национального фонда.
– Общеизвестно, что вы не очень жалуете аналитиков и экспертов. Однако и Нацбанк не обходится без прогнозирования и планирования. Какова, на ваш взгляд, допустимая погрешность прогноза?
– У нас, к большому сожалению, нет серьезной аналитики, серьезного аналитического сообщества. Впрочем, не отличаются обоснованностью и точностью прогнозов и многие иностранные аналитики. К примеру, если они нам прогнозировали на 2008 год дефицит текущего счета платежного баланса на уровне минус шесть – восемь процентов ВВП, а он фактически составил плюс пять процентов! Ошибка в 12 млрд. долларов! Однако эти же эксперты вновь приезжают и дают прогнозы по Казахстану на 2010 год. Но если эксперты не понимают экономику страны, не понимают, что она существенно отличается не только от экономик Европы или России, не нужно давать прогноз, или давать, но осторожно, с учетом этих оговорок.
И я лично, и Нацбанк с удовольствием приветствовали бы серьезное аналитическое сообщество, однако настоящих аналитиков – единицы. Я могу назвать одного из них – Джонатана Шифера, вице-президента Moodys, который с 1996 года отвечает за Казахстан. А до этого он был профессором Колумбийского института и занимался вопросами советской экономики. И таких людей, которые понимают природу, суть, истоки национальной экономики, ее специфику, ментальность населения, очень мало. Хотя в анализе все играет роль, даже, например, понятия «оседлость» или «кочевники». А кто, например, в Европе знает, что такое кочевой образ жизни и те обычаи и традиции, которые он генерирует?
– Например, цыгане...
– Но они не работают аналитиками! Но если говорить серьезно, то и Нацбанк постоянно анализирует ситуацию и составляет прогнозы. Составляет, а не угадывает. И даже в серьезных прогнозах погрешности допустимы. Так, мы давали прогноз по ВВП рост на 0,3% , а получилось – на 1,1%. И объем ВВП в текущих ценах, по оперативным данным Агентства РК по статистике, в 2009 году достиг 15,9 трлн. тенге. Напомню, некоторые аналитики прогнозировали падение основных показателей, а на практике произошел рост. То есть, во-первых, неправильно определялся тренд. Это – принципиальная ошибка. Во-вторых, налицо ошибка расчета – даже не на единицы процентов, а в разы. Поэтому Нацбанк в прогнозах обозначает коридор. И если процесс идет в рамках этого коридора, то это правильный, точный подход.
– Григорий Александрович, я хорошо помню ваши интервью нашей газете трех-четырехлетней давности, когда вы предупреждали о надувании ипотечного пузыря, прогнозировали, что он лопнет. Это случилось. Многие ипотечники оказались в сложной ситуации. Что теперь делать?
– Все они взрослые люди, и если в условиях рыночной экономики они сделали такой шаг, взяли на себя такие риски, то они должны за это отвечать. И я не вижу другого пути, кроме как договариваться со своим банком, объяснять, в чем суть их проблем и как долг может быть реструктурирован. Среди заемщиков есть люди, которые действительно оказались в сложной ситуации в силу кризисных обстоятельств. Но немало и тех, кто на росте цен на рынке недвижимости хотел делать бизнес. А это уже другая ипотечная история – это рыночный, а не социальный риск. Кроме того, по нашим оценкам, треть ипотечников не могла бы обслуживать свои кредиты, даже если бы не было кризиса и не было бы девальвации. И здесь немало уроков, которые предстоит извлечь всем, поскольку, стремясь подтвердить свою платежеспособность, некоторые заемщики прибегали не к самым честным уловкам. Например, предоставляя банкам справки о несуществующих доходах.
– Подытожим: как Национальный банк в целом оценивает итоги девальвации, удалось ли достичь поставленных целей?
– Результаты четко показывают, что наше решение было необходимым и правильным. Проведение одномоментной девальвации позволило сразу снизить давление на национальную валюту, девальвационные ожидания, повысить конкурентоспособность казахстанских товаров за счет снижения их стоимости, улучшить состояние платежного баланса, сохранить ЗВР Нацбанка и страны. Кроме того, несмотря на девальвацию, общий объем депозитов резидентов в банковской системе за год вырос на 19,7%, составив 6 473 млрд. тенге. Причем вклады физических лиц выросли на 28,5%, превысив 1,8 трлн. тенге.
– Ваш термин «ассиметричный веер» дал пищу для новых прогнозов. В частности, о более выраженной корреляции курса тенге с курсом рубля, что обусловлено созданием Таможенного союза. Эти предположения обоснованные?
– В принципе, создание Таможенного союза не должно оказывать никакого давления на курс тенге по отношению к российскому рублю так же, как не потребует внесения корректив в денежно-кредитную политику Нацбанка. Вместе с тем одним из потенциальных рисков, возникающим при создании Таможенного союза, является риск повышения инфляции. Однако в случае его реализации Национальный банк располагает необходимым инструментарием для его минимизации.
– Глава государства потребовал отсечь банки от явно или скрыто аффилиированных структур, жестко следить за тем, чтобы они занимались исключительно банковской деятельностью и чтобы деятельность их была предельно прозрачной. Какие меры предполагается принять?
– Во-первых, необходимо усилить контроль за проводимыми внутри групп операциями и пруденциальный надзор за банковскими конгломератами. Во-вторых, необходимы меры по повышению транспарентности структуры собственности финансовых организаций и аффилиированных организаций. Сейчас на базе АФН создается совместная рабочая группа, в которую войдут и представители НБ РК, по разработке законопроекта, обеспечивающего прозрачность деятельности банков и исключающего их аффилиированность с другими структурами.
– Оценивая итоги антикризисной программы 2009 года, считаете ли вы необходимым продолжение государственной поддержки банковского сектора?
– Главное достижение ушедшего года в том, что банковская система Казахстана относительно успешно справилась с негативным влиянием второй волны кризиса. Проблемы отдельных крупных банков не стали проблемами системы в целом, а сами они успешно завершают процесс реструктуризации. В целом пакет антикризисных мер позволил преодолеть ряд наиболее опасных последствий кризиса. В частности, преодолеть дефицит кредитования по наиболее важным отраслям экономики и избежать их коллапса вследствие недофинансирования.
Если говорить о стабилизирующей деятельности в текущем году, то, думаю, успех будет зависеть от слаженных действий Правительства, АФН и Национального банка. Сейчас уже обозначены основные направления работы. Во-первых, поддержание курсовой устойчивости тенге и необходимого уровня ликвидности денежного рынка.
Это основная задача Нацбанка. Во-вторых, необходимо ускорить процессы оздоровления балансов банков и их «очистки» от некачественных активов.
В-третьих, необходимо выработать комплекс мер, которые простимулируют кредитную активность банков на посткризисном этапе. В-четвертых, необходимо осуществить переход к контрциклическому регулированию и усовершенствовать системы риск-менеджмента в финансовых институтах. И наконец, в-пятых, необходимо выработать комплекс мер, снижающих уровень экономических дисбалансов и системных рисков.
Думаю, что полностью отказываться от прямой поддержки банковского сектора в 2010 году не стоит, так как в настоящее время состояние банковского сектора в значительной мере зависит от господдержки, которая позволяет преодолеть дефицит фондирования банков. Однако необходимо начать постепенное сокращение объемов помощи государства и стимулировать процесс поиска новых источников фондирования.
Нацбанк обозначил коридор и его выдержал. Причем коридор в реальности был даже уже установленного. Мы обещали, что не будет большой инфляции, и не допустили этого. Мы сказали, что будет небольшой рост ВВП, и он был. Правда, больше, чем мы планировали.
11.03.2010
Алевтина ДОНСКИХ, www.kazpravda.kz