Добавить объявление Поиск недвижимости Избранное 0 Новостройки Компании Риэлторы Заявка риэлторам Статьи
Способы оплаты Реклама на kn.kz О компании Обратная связь Полная версия сайта

«Малый бизнес всегда будет оставаться объектом давления»

В ходе вчерашней онлайн-конференции на сайте www.profinance.kz директор Центра экономического анализа «Ракурс» Ораз Жандосов в числе прочего пожелал руководству мегахолдинга «СамрукКазына» как можно меньше заниматься антикризисными мерами.

В ходе вчерашней онлайн-конференции на сайте www.profinance.kz директор Центра экономического анализа «Ракурс» Ораз Жандосов в числе прочего пожелал руководству мегахолдинга «СамрукКазына» как можно меньше заниматься антикризисными мерами, порассуждал о национализации банков и заявил, что пока мы не вступим в ВТО, серьезных несырьевых инвесторов нам не видать.

– Ораз Алиевич, в связи с сокращением объемов строительства и уходом инвесторов с рынка недвижимости пошли разговоры о создании новых «локомотивов» экономики в лице сельского хозяйства и транспорта. Насколько, по-вашему, эти ожидания реалистичны?

– Безусловно, и у сельского хозяйства, и у транспорта есть потенциал, но понятно и то, что по отдаче вложений эти отрасли относятся если не к долгосрочным, то, по крайней мере, к среднесрочным. Конечно, государство должно развивать эти секторы: транспорт – прямыми инвестициями, сельское хозяйство, с одной стороны, госсубсидиями и развитием секторов, поддерживающих эту отрасль, с другой – снятием всех препонов, мешающих вливанию частного капитала. Однако в краткосрочном аспекте эти отрасли не смогут стать новыми локомотивами. Спрос на продовольствие в мире будет расти, это очевидно, но как поведут себя при этом цены – вопрос относительный. Для нашей экономики и бизнеса, даже при условии, что цены на продовольствие станут падать, это вопрос соотношения цен и издержек. У Казахстана есть отрасли сельского хозяйства, где при нормально организованном управлении это соотношение благоприятнее, чем во многих других странах. Так что развитие сельского хозяйства – это перспективное направление, но повторюсь, только в долгосрочном или среднесрочном плане.

– Как вы оцениваете действия Астаны по обеспечению продбезопасности?

– Буквально на днях приняты очередные меры по ограничению экспорта ряда продуктов и продовольственного сырья. На мой взгляд, это неверный метод, такие решения выбивают почву из-под текущих и потенциальных частных инвестиций в этот сектор. У инвестора нет уверенности, что через год ему разрешат экспортировать произведенную продукцию, и, естественно, ему придется пересматривать свои инвестиционные планы, ведь понятно, что сельхозпродукцию выгоднее продавать на мировых рынках. Таково рациональное поведение бизнеса. Меры, предпринятые государством осенью прошлого года, когда был стремительный рост мировых цен на продовольствие, еще можно частично оправдать. Но сейчас, спустя год, повторять те же решения неправильно. В отличие от наших южных соседей Казахстан получает большой доход от сырьевого сектора, поэтому у нас есть возможность выстроить систему соцзащиты таким образом, чтобы даже высокие внутренние цены на продовольствие не влияли отрицательно на население. И опять же, если будет как можно меньше ограничений для бизнеса, это стимулирует прилив в сельское хозяйство частного капитала и положительно отразится на росте экономики в целом.

– Сегодня в Казахстане многие говорят о необходимости развития МСБ, благодаря которому экономика более устойчива к стрессам. Судя по последним решениям властей, складывается впечатление, что с господдержкой МСБ все в порядке. Однако этот сектор не только не растет, но в условиях кризиса стал сокращаться. Так, может, дело не в государстве, а в самом МСБ?

– Это очень сложный вопрос. Есть большой бизнес, средний и малый. С большим у государства один диалог, потому что крупные предприятия играют важную роль. Средний бизнес – это костяк экономики любой страны, то место, где создается основная динамика роста экономики и основное количество рабочих мест. И что такое малый бизнес? Определенная часть бизнеса поневоле является малым, особенно это касается всех видов услуг. И что такое поддержка малого бизнеса? В большинстве случаев малый бизнес – это сам работодатель и его семья, то есть в хорошем смысле слова самозанятое население. И здесь помощь государства должна заключаться в основном в социальной поддержке всего населения, чтобы доходы позволяли людям чаще обращаться к парикмахерам, покупать больше съестного и т.д.

Но это классический расклад. У нас все осложняется тем, что, если убрать сырьевой сектор и естественные монополии, то другого крупного бизнеса у нас нет. И попытки реализации 30 прорывных проектов связаны с осознанием того, что нужно взращивать большой бизнес. Средний бизнес – это наиболее активные представители предпринимательства, но вот их-то у нас крайне мало по сравнению, например, с Россией. И основной проблемой я бы назвал именно состояние среднего бизнеса. Для малого бизнеса с формальной точки зрения сделано немало, но нужно понимать, что именно в нашей стране, сильно коррумпированной и с ее безответственным госаппаратом, малый бизнес априори будет подвержен давлению. Крупные компании и естественные госмонополии в этом смысле неприкасаемы. Средних компаний, повторюсь, мало, к тому же у них есть возможность влиять на власть через ассоциации. Остается малый бизнес, который всегда будет оставаться объектом давления, даже если облегчить налоговый режим.

– Насколько разумно поддерживать сегодня банки, не национализируя их? Национализация позволит гарантировать вклады населения напрямую и исключит риск банк¬ротства системообразующих банков. Выкуп акций наших банков на международных площадках сейчас предотвратит их банкротство в будущем из-за резкого падения капитализации.

– Моя позиция такова. Есть некая озвученная Президентом цифра $10 млрд., но нет программы, нет ясности по использованию этих денег, по срокам, по механизмам. $5 млрд. из этой суммы идут на увеличение уставного капитала «СамрукКазыны», и они пойдут не на реализацию краткосрочных антикризисных мер, а то ли на выкуп «Мангистаумунайгаза», то ли на другие направления, связанные с нефтегазовым сектором. Если это так, то это плохо. Остальные меры, озвученные правительством, больше похожи на заклинания.

Что касается национализации банков, то я вижу следующую логическую цепочку. Я исхожу из того, что паники, то есть массового оттока депозитов, нет. В этом случае нужно понимать, кого национализировать, хотя это сильно сказано, правильнее говорить о приходе государственного капитала в частные банки. Нужно понять, какие банки и в каких объемах нуждаются в господдержке. А эту картину получить сложно: ту значительную часть портфеля, которая поддерживается залогами на недвижимость, оценить невозможно, так как при выдаче кредитов залоги стоили намного больше, чем сейчас. В общем, нужно, чтобы возникло ценовое дно на недвижимость. Вопрос в том, как его достичь и может ли государство здесь помочь? В каком-то смысле власти уже вмешивались, в Астане цену выкупа устанавливали, помогали достраивать дома с долевым участием. Но если можно достичь ценового дна на жилье, его нужно достигать быстрее. Самый хороший метод – это фонд стрессовых активов, но его нужно создавать, а не рассуждать. Привлечь для него деньги с рынка нереально, надо из этих $10 млрд. брать $2-3 млрд., и тогда эта тема сдвинется. Понятно, что там большие коррупционные риски, но это поможет решить проблему поиску ценового дна на рынке жилья.

Если решить эту проблему, возникнет другая – банкам придется показать реальную картину своих портфелей. У многих банков возникнет проблема с выполнением основных нормативов по достаточности капитала. Вот тогда государство должно заходить в банки через привилегированные акции, с определенным механизмом того, как оно будет получать доход. И только тем банкам, к которым оно зашло в капитал, давать среднесрочные кредиты. Давать нужно в том объеме, чтобы хватило на вы¬плату внешних займов и не снижалось кредитование экономики. Но если разовьется худший сценарий – массовое снятие депозитов, а это может произойти, учитывая отсутствие внятной внутренней программы и мировую неопределенность, то государству придется заходить в капитал банков сразу, не считаясь с тем, сможет ли банк сам справиться с ситуацией или нет. Вообще же я считаю, что половину из этих $10 млрд. нужно отдать населению для стимулирования платежеспособного спроса.

– Как вы оцениваете проект нового налогового кодекса?

– Улучшено налоговое администрирование, снижены ставки КПН, социального налога и НДС, предусмотрен переход к более правильному порядку возмещения НДС. Это шаги в верном направлении. Другой вопрос, что, раз уж возникла идея создания нового налогового кодекса и выравнивания за счет него экономической ситуации, то надо было действовать радикальнее. Я имею в виду переход от НДС к налогу с розничных продаж. Социальный налог надо сливать с индивидуальным подоходным, делая один налог вместо двух. Правильным было бы введение обязательного медицинского страхования с 1 января 2009 года. Кроме того, я не очень понимаю, что такое налог на имущество предприятий. Налог на недвижимость физлиц понятен – по сути, это дополнительное обложение более обеспеченных слоев населения, тем более что многие доходы у нас в стране «серые», и они не очень улавливаются на стадии взимания ИПН. Но физических лиц много и схем у них много, доход же предприятий уловить легче, и если сделать это не удается, возникает вопрос: чем занимается вся налоговая инспекция?

– Как вы оцениваете деятельность институтов развития? Оправдывают ли они вложенные в них бюджетные средства?

– Ответ на второй вопрос: нет. Выделение институтам развития огромных ресурсов неоправданно при тех огромных проблемах в здравоохранении, образовании, с дорогами, питьевой водой и т.д. Что касается эффективности их работы, то ситуация от института к институту разная. По 5-балльной шкале я бы поставил 3-4 балла. Нельзя сказать, что они задали новые стандарты работы, которых раньше не было в частном секторе. Насколько у них была концептуальная ясность того, что они долж¬ны делать, – тоже большой вопрос. Оказались ли они защищенными от предвзятости своих решений в лучшем случае и от коррумпированности в худшем, то есть от обычных проблем, связанных с госсобственностью? Сомневаюсь.

– С учетом ошибок «Казыны» и «Самрука» что необходимо предпринять руководству мегахолдинга, в который они слились?

– Одна из больших ошибок «Казыны» в том, что фонд полез в антикризисные дела. Какое отношение «Казына», созданная для диверсификации экономики, имеет к антикризисной программе? Если говорить о поддержке строительной отрасли, то это всего лишь одна отрасль. А «Казына» должна была заниматься диверсификацией производства в комплексе. По формату мышления это совсем другое, чем тушение пожара на рынке недвижимости. Для решения проблем дольщиков хватает народу и в госаппарате, как на центральном, так и на региональном уровне.

Что касается «Самрука», то реальной свободы по управлению своими активами у него не было. Это создало двусмысленность: никакое хорошее корпоративное управление таким образом невозможно создать. Второй момент – транспарентность. Стали ли госкомпании прозрачнее? Очень сомнительно, прогресса не видно. Поэтому мегахолдингу хотел бы пожелать не заниматься этим кризисом. Или хотя бы заниматься как можно меньше, раз им уже $5 млрд. засовывают. Второе пожелание: получить от главы государства карт-бланш на назначение всех руководителей «дочек». Третье: максимально публично обсудить концепцию мегахолдинга, потому что ясности здесь нет.

– Нужно ли нам вступать в ВТО? Ведь, как говорят эксперты, это клуб богатых государств, где странам вроде Казахстана уготована роль сырьевого придатка.

– В ВТО вступают и бедные страны, к примеру, Индия, у которой низкий ВВП на душу населения. Но у Индии есть суперпривилегии, в рамках подписанных соглашений Дели имеет право на высокие импортные тарифы, большой объем субсидий и т.д. ВТО – это не клуб богатых, это специфический клуб с индивидуальными условиями членства. Саудовская Аравия вступила в ВТО несколько лет назад, она богаче Индии на душу населения в 20 раз, однако условия получила хуже. И я хочу задать встречный вопрос: не вступая в ВТО, Казахстану не уготована роль сырьевого придатка? У нас сейчас есть сырье, и в торговле им больших ограничений нет. Чтобы продавать сырье, нам необязательно вступать в ВТО. Выбор состоит в следующем. Если мы хотим в горизонте 20 лет стать диверсифицированной страной, то есть два пути. Первый: мы самостоятельно развиваем крутую диверсифицированную страну и через 20 лет поднимаем вопрос о вступлении в ВТО. Второй: вступаем сейчас, полагаясь на то, что к нам придут несырь¬евые иностранные инвесторы и мы разовьем диверсификацию с их участием. Если мы не вступим в ВТО, то серьезные несырьевые инвесторы к нам не придут, потому что членство в этой организации как face control. Когда месяц назад в Казахстан приезжал канцлер ФРГ, наш глава государства обратился через него к немецким автоконцернам, чтобы они строили заводы в Казахстане. Так вот, первым вопросом любого немецкого бизнесмена будет: а входит ли страна в ВТО? Потому что, если он будет производить, то он будет продавать, соответственно, ему нужны понятные правила торговли и выход на другие рынки сбыта, которые дает именно участие в ВТО. Плюс, интеллектуальная собственность становится все более важной составляющей в любых инвестиционных проектах, и именно ВТО помогает ее защитить.

24.10.2008

Виктор Ахремушкин, www.and.kz

kn.kz
>
Статьи